Романтика покинутых мест: тульский сталкер Знахарь – о мистике, культурной ограниченности, заброшках и спасении икон
В детстве многие любили залезать в заброшенные здания, старые подвалы и на брошенные стройки. Это захватывало дух и заставляло сердце стучать быстрее. Тем не менее, есть люди, которые увлекаются подобным на протяжении всей жизни и выводят так называемый «сталкеринг» на новый уровень. О данном занятии и его особенностях ТСН24 рассказал туляк-сталкер с псевдонимом «Знахарь». Молодой человек – соавтор рубрики «Заброшки» на сайте Тульской службы новостей.
Что же такое сталкеринг, как явление?
«Сталкерство, как явление индустриального туризма, представляет из себя посещение различного рода заброшенных мест или объектов».
В какой момент понял, что хочешь этим заниматься?
«Мой интерес к такому возник ещё в детстве. Любознательность и азарт, думаю, были у каждого мальчишки в юную пору. Все лазали, где только можно было. Также на мой интерес повлияли желание расширить кругозор и изучить что-то новое».
Как эмоции это занятие вызывает?
«Я скажу так, что во время поездок первоначально испытывается волнение, трепет перед неизвестным. Это интерес, который ты хочешь утолить.
Иногда всё-таки присутствует местами и страх, потому что на моей практике были случаи, когда ездишь в какую-нибудь заброшенную деревню, которой уже и на картах нет. К окончанию существования Советского союза молодежь перебиралась в города, а в деревнях, как правило, свой век доживали старики. Естественно, доживал последний житель – и всё, деревня или село умирали. И таких у нас по всей стране сотни, а то и тысячи.Когда ты приезжаешь в такую локацию, то в любом случае нужно быть аккуратным по одной простой причине: надо исходить из инфраструктуры, которая там была. Под этим я подразумеваю исключительно колодцы, потому что дома разрушаются, разваливаются – то же самое происходит и с колодцами. Как правило, в то время делали колодцы исключительно из массивного деревянного сруба – с годами он гниёт и разваливается. Здесь нужно быть крайне аккуратным и стараться не упасть туда, потому что мало того, что можно переломать себе руки-ноги, так и возможности выбраться оттуда не представляется никакой. На такие случаи, конечно, лучше ездить с напарником, который, если что, сможет тебя вытащить. Надо ещё верёвку с собой возить. Плюс, в связи с тем, что село или деревня заброшены – они уже могут находиться в кучах зарослей, так как ни поля, ни сады никто не окашивает. Много сорной травы, бурьяна, крапивы. Есть шанс наткнуться на гадюк и других змей. Поэтому для поездок лучше выбирать камуфлированную одежду, резиновые сапоги, мощные берцы, чтобы защитить себя от укуса, потому что может оказаться так, что в ближайшей округе на десятки километров не окажется больницы – а счёт идёт на минуты. Помимо прочего, нужно смотреть под ноги, потому что можно наткнуться на всякие стёкла, арматуру и прочее».
Как выбираешь объект для исследования и проникаешь внутрь?
«Увлекаюсь я такими поездками, сталкерством, уже довольно большое количество времени, с детства, и раньше было как-то всё равно: мотались и во всякие недострои, заброшки, недействующие железнодорожные станции. Куда угодно ездили, потому что всё интересно, азарт вкупе с подростковым духом – так и зарождался интерес. Но уже за последние годы у меня выработались свои конкретные цели — куда я собираюсь ехать, что я жду от предстоящей поездки. Также нельзя забывать про российское законодательство.
Если просто так куда-то приехать, то можно нарваться на неприятности. Я за годы своей практики никогда не залезал в какие-либо охраняемые объекты, например заброшенные заводы, потому что знаю, что из-за этого могут быть последствия. Тебя может охранник спалить: поймают за шкирку, а потом будут неприятности. Или можно по неаккуратности ввиду юношеского возраста не уследить за всей обстановкой и поранить себя, упасть, пробить себе что-то – поэтому я никогда не позволял себе ездить в такие места.Заброшки есть разные – охраняемые и неохраняемые. Но я всегда стараюсь исходить из того, есть ли кто поблизости. Если это какой-то недострой или заброшенное здание по типу бывших ангаров, складов, коровников, а спросить не у кого – зайдешь и сфотографируешь. Если есть кто-то, то лучше спросить и узнать, дают ли добро. Лучше не нарываться на неприятности. Места я выбираю себе исключительно по всяким рассказам или информационным статьям, в новостях, в Интернете. Также могу посмотреть по карте, потому что это всё в свободном доступе».
Что обычно делаешь внутри?
«Повторюсь, что за годы практики у меня выработались определенные цели и мотивы. Сейчас у меня есть чёткое понимание, что меня интересуют заброшенные церкви, усадьбы, деревни и сёла.
В первую очередь, находясь внутри, я стараюсь всё сфотографировать, потому что это память. Сейчас это здание есть, а завтра его может и не быть. Если я езжу в заброшенные деревни и вижу развалюхи, то я, конечно, подойду, схожу, посмотрю, как выглядел быт того или иного дома. Это культура, это память. Любой дом – это малая родина, тех людей, которые в нём жили. Раньше строили на века, там жили семьи, семьи их семей. Всё это потом передавалось по наследству, так или иначе. Стены помнят и радость, и печаль. У каждого свой быт, своё убранство было. Те же печи – у каждого дома, по большому счёту, абсолютно разные формы печи. Из домов я ничего не беру, потому что таким обычно увлекаются мародёры, которые приезжают, всё ломают, забирают, а потом продают. Единственное исключение, которые я делаю – это если я вижу какую-то церковную утварь, в основном, конечно, иконы, я стараюсь их забрать. Почему? Потому что я человек верующий, и не могу себе позволить, чтобы церковные принадлежности были погребены под обломками крыш и стен. Я беру их себе, восстанавливаю, реставрирую, а потом либо что-то оставляю себе, дарю или отвожу в какую-нибудь церковь».Страх в таких местах есть?
«Знаете, страх бывает только тогда, когда ходишь по шатким конструкциям, потому что очень часто, когда я хожу по заброшенным храмам, усадьбам или домам, есть большой риск, что потолочное перекрытие не выдержит. Я стараюсь идти очень осторожно. Половица или несущее бревно может тебя не выдержать и обвалиться. Естественно, можно упасть, разбить руки, голову, ноги. Нехило покалечиться можно, в общем. А если, не дай бог, вся конструкция упадёт, то только по запчастям соберут.
В дополнение, по поводу страха перед чем-то, что можно назвать «хоррорным». Я не исключаю, что существует мистика, я в это, в принципе, верю. У меня было много таких случаев. Один был в заброшенном усадебном комплексе. Мы тогда ездили вместе с товарищем. И когда мы находились в одной из комнат, то слышали шаги, приближающиеся откуда-то к дому. Мы минут десять стояли на месте и не двигались, думали, что кто-то к нам зайдёт — ну, мало ли, местный кто-то. Шаги продолжались, но никто не пришёл. В итоге, я просто вышел посмотреть, мне уже было всё равно. Выхожу – а там никого нет. Ни одной живой души.Ещё один случай: ездил я в Федяшево, Ясногорский район, в усадьбу Марии Гартунг Пушкиной, это было зимой. Подхожу, осматриваю всё, фотографирую – и в один момент, когда я уже зашёл в само здание, я слышу, что через несколько стен был слышен отчётливый стук по камню, как будто кто-то стучит. Причём, он был с определенным интервалом. Я думаю: «Ну, кто это может быть? Кто-то там тоже лазает и дурью мается, либо все-таки мистика». В тот день ветра не было. В итоге я подхожу, заглядываю в то место, откуда издавался звук – а там никого нет. Причём, там ни деревянных перекрытий, ни каких-то металлических опор или стержней – ничего, что могло бы бить по стене. Но я не испытываю какого-то страха. В этот момент мозг срабатывает таким образом, что ты ожидаешь подвоха, просчитываешь варианты дальнейшего развития ситуации».
Главная трудность сталкерства какая?
«Сложно сказать. Может быть, расстояние. Бывает так, что заброшенная локация может находиться очень-очень далеко. А в связи с тем, что это давно покинутый край, то от дорог там мало что остаётся. Одни ухабы, ямы и болота. Поэтому приходится заранее продумывать, где оставить машину и дальше уже пешком добираться до той или иной локации или объекта. Также проблемой может быть то, что искомый объект окажется закрыт. То есть, у него закрытые, зарешеченные окна и двери, и ты понимаешь, что уже никак туда не попадешь. Я не мародёр, я не таскаю с собой лом или монтировку, чтобы что-то вскрывать».
Чаще в одиночку этим занимаешься или с кем-то в группе?
«На старте этой деятельности ездил с подругой, мы месте начинали всё это, ездили по всем заброшкам, куда угодно. Потом направления поменялись, да и по времени неудобно стало. Но, конечно, если поездка какая-то грандиозная, то едем вместе».
Считаешь ли, что сейчас культура сталкерства теряет популярность?
«Здесь, на самом деле, палка о двух концах. С одной стороны, всё это никуда не делось. Сейчас много блогеров, как в нашей стране, так и за рубежом, кто ведёт каналы, связанные с заброшенными местами. В целом, эта культура даже расширилась. С другой стороны, конечно, стало уже меньше злачности. Я имею в виду, что раньше лазали где только можно, а сейчас таких возможностей уже нет, потому что поставили камеры, усилили охрану. Либо места реконструируют или сносят. Поэтому в рамках городской черты сталкерства уже поубавилось».
Какие сейчас в Туле самые интересные места в этом плане?
«На этот вопрос сложно ответить, потому что как таковых таких мест уже в Туле нет. Есть, конечно, какие-то объекты, например, заброшенный бывший ДК, склады, ещё что-то, но там уже тысячу раз все побывали. Половину всего закрыли, другую половину снесли. Если в целом сказать, то на моей памяти всплывает всеми любимый заброшенный санаторий-профилакторий «Штамп». Больше скажу, я его застал ещё действующим. Был ещё сахарный завод, но я на него никогда не ходил. Я исключительно езжу за пределами города.
Как я уже сказал, выбрал для себя узкую направленность в виде храмов, усадеб и вымирающих или вымерших деревень. Я всегда считал, что народ, который не знает своего прошлого, не будет иметь будущего. Это касается и нашего, тульского края. Почему-то у кого я ни спрашивал, что они знают про историю, все отвечали: «Ну, тульский пряник, белёвская пастила, самовары, Демидовы, Лев Толстой». То есть, к сожалению, именно культура у нас в этом плане ограничена, потому что всё берется только в рамках Тулы. За её пределами у нас очень богатая история: у нас жили очень известные князья, полководцы, графы. Эта история утрачивается, приходится собирать её по крупицам воедино. Я езжу по таким местам, общаюсь с местными, фиксирую, что они помнят, как было. Я всё сохраняю, а потом собираю воедино. Это история и от неё никуда не деться, какой бы она приятной или неприятной ни была. Моя цель – это культурно-историческое просвещение. Молодёжи я хочу посоветовать, чтобы они в этом плане развивались. К сожалению, сейчас им неинтересна история. Я хочу, чтобы культура изучалась всеми».
Также Тульская служба новостей рассказывала о жутких и мистических местах в Туле.