Ольга Будина: Наталья Тупякова не знала о возможности оформления временной опеки над Матвеем

В Тульском городском суде с января слушается дело об усыновлении Матвея Захаренко, обгоревшего в тульском роддоме в 2014 году. За право быть матерью мальчика борются три кандидата. В разгар судебного процесса актриса, руководитель благотворительного фонда "Обереги Будущее" и член общественного совета московского департамента соцзащиты Ольга Будина, проводившая общественную кампанию в поддержку Матвея и кандидата в усыновители Натальи Тупяковой, заявила, что больше не будет участвовать в публичной борьбе. В интервью изданию «Коммерсант» она объяснила свое решение.

Зачем вы стали помогать Матвею?

Узнала о Матвее еще летом прошлого года, от него отказалась кровная мама, но тульские чиновники говорили, что нашлась приемная. А в ноябре я узнала, что это не совсем так. Мне очень хотелось что-то для него сделать. Это необыкновенный ребенок, три дня отроду, страшные ожоги — и вдруг выжил. На наших глазах произошло какое-то невероятное чудо. Я звонила тогда всем, кому могла, и спрашивала, что можно сделать в этой ситуации? Для Матвея нашлась мама в Москве, Наталья Тупякова. Московские чиновники говорили мне, что все проблемы Матвея будут решены, как только он окажется в столице. Никто в помощи не отказал, но мы никак не могли вытащить Матвея из Тулы. Честно говоря, я очень не хотела участвовать в какой-то общественной кампании, я это все не люблю. Думала, сделаю пару звонков, поговорю с разными людьми — и все решится, Матвей окажется в семье Натальи Тупяковой.

Но его хотела взять в семью тульский депутат Наталья Сарганова. Почему вы были против этого?

Мы думали о Матвее. Наталья Васильевна Сарганова, безусловно, уважаемая женщина в своем городе, но ей 56 лет, она воспитала 38 детей, и она своего рода спасательный круг для тульской власти. Она привыкла принимать в семью детей, но мы не понимали, почему она до сих пор не стала мамой Матвея, ведь прошло много времени. К тому же Наталья Васильевна живет в Туле, а не в Москве. А ребенку нужно жить рядом с ожоговым центром, и ему нужна сильная ресурсная мама, которая не вернет его обратно. У Натальи Тупяковой есть опыт выхаживания двух инвалидов, адаптации их в свою собственную семью, адаптации своего биологического сына к приемным детям, и они живут дружно. У нее есть медицинское образование, и нет иллюзий в отношении Матвея. 22 ноября мы написали первый пост в соцсетях про Матвея и про то, что тульские чиновники затягивают передачу ребенка в семью.

А потом появился третий кандидат...

Потом Наталья Сарганова не написала заявление о передаче Матвея в ее семью и как-то неожиданно исчезла. И появился третий кандидат — Светлана. Человек, который живет в Москве, работает и известен в социальной сфере. Проблема была в том, что Светлана не хотела называть свою фамилию. Сначала я подумала, что это "подставной" вариант — Матвея усыновит неизвестная женщина, которая спрячет его от всего общества, и мы не узнаем, в каком он состоянии и жив ли вообще. Но в конце декабря я с ней познакомилась.

И передумали?

Не сразу. Но, поразмышляв какое-то время, я поняла, что у Светланы нет мотивов для того, чтобы прятать Матвея. Кроме меня ее фамилию знает еще какое-то количество людей. И, если с Матвеем что-то пойдет не так, мы все об этом узнаем. Светлана сказала, что она готова открыть информацию о Матвее, готова показывать его фотографии, рассказывать о его развитии. Она просто не хочет афишировать себя и своих детей. Я подумала, что это право любого человека — не пускать посторонних в жизнь своей семьи. И когда наши адвокаты мне сказали, что судебный процесс ведется без предвзятости в отношении Наташи или Светланы, я приняла решение. Я не буду воевать ради того, чтобы воевать. Суд, как мне кажется, ведет себя профессионально. Первое заседание длилось восемь часов, второе — десять. Судья изучает все материалы дела.

Тульские власти на суд надавить не могут?

Дело уже давно вышло на другой уровень, за пределы Тулы, и вся страна будет рассматривать судебное решение под лупой, так что суд сам заинтересован в том, чтобы все было безупречно с точки зрения закона.

Почему вы именно сейчас решили заявить о том, что выходите из группы поддержки Матвея?

Нет, так я никогда не говорила: я буду поддерживать Матвея столько, сколько ему потребуется. На счете моего фонда лежат деньги, которые люди перечисляли для Матвея. Мы не потратили оттуда ни копейки. И мы намерены перечислять эти деньги на все операции и медицинские манипуляции, которые ему понадобятся, независимо от того, какая мама у него будет. Фонд "Обереги Будущее" остается с Матвеем. Я, как публичная, фигура выхожу только из протестной группы, которая хочет воевать. Я не могу больше воевать. Сейчас в процессе опять появилась кровная мама Матвея Катя, она снова хочет вернуть ребенка. Часть группы поддерживает Катю. Я искренне не понимаю, почему должна в этом участвовать. Катя сильно травмирована и асоциальна, ей нужна помощь и длительная реабилитация, и ее, безусловно, очень жаль. Но Матвея жаль больше. Катя не сможет быть ему мамой еще очень долгое время, а Матвею мама нужна сейчас. И я не хочу бороться за то, чтобы у него еще много лет не было мамы и семьи. Я не знаю, кому суд отдаст ребенка. В любом случае я уже не могу на это повлиять. Сейчас очередь адвокатов работать в суде.

Почему вы с ноября сменили несколько адвокатов?

Первые наши адвокаты, изучив все документы Наташи Тупяковой, сказали, что у нее мало шансов, и отказались. Появился еще один хороший адвокат, но он тоже не увидел у нас шансов. Следующие адвокаты на первой же встрече сказали: "Цена вопроса — 1,5 млн рублей единовременным платежом, тогда и начнем разговаривать. Только определитесь сразу, в какой плоскости будем работать: политической или гражданской". С ними мы сразу распрощались. А потом мы обратились к двум московским адвокатам Наталье Карагодиной и Елене Стаднюк, они известны в социальной сфере, занимаются благотворительностью и имеют безупречную репутацию. Они многое знали про дело Матвея и сразу сказали, что готовы работать на волонтерских началах и ничего не хотят брать из средств, собранных на Матвея.

Они работают бесплатно?

Нет, я настояла и оплачиваю их работу из других своих средств, потому что не считаю правильным бесплатную работу двух очень хороших и очень загруженных адвокатов, которым приходится теперь еще и в Тулу ездить на судебные заседания. Эти адвокаты и представляют Наталью Тупякову в суде сегодня.

А что с деньгами? После вашего заявления о том, что вы уходите из публичной борьбы, многие активисты стали писать, что хотят вернуть деньги, пожертвованные на Матвея.

Не многие — около 20 человек. Я понимаю, что людей мое решение задело, но это мое решение. Я его приняла сама, после долгих размышлений. Теперь про деньги. Как только мы написали первый пост в фейсбуке, в ноябре, на счет фонда стали поступать деньги для Матвея. А мы не объявляли никакого сбора, люди просто увидели мое имя и стали присылать деньги. Это не входило в мои планы, но мы понимали, что фонд лучше, чем личные счета,— он прозрачный, там профессиональные бухгалтеры и юристы, и им никакие проверки не страшны. Вскоре специально для этих перечислений мы установили прозрачную таблицу благотворительности и честно написали, что решили собирать деньги на адвокатов для Натальи Тупяковой. В течение первых трех дней пришло около 1 млн рублей. Мы сразу написали, что сбор средств остановлен. Но счет закрыть невозможно, поэтому люди продолжали переводить деньги.

Что вы теперь будете с ними делать?

Мы уже объявили, что средства, собранные на юридическую помощь Наталье Тупяковой, могут оказаться невостребованными, и жертвователи сами должны решить их судьбу: мы можем их вернуть обратно или потратить на медицинские нужды Матвея. Ему ведь предстоит длинный путь лечения и реабилитации. Я также подробно объяснила в соцсетях, что должны сделать люди, которые хотят вернуть пожертвованные деньги. Мы уже начали их возвращать, и все отчеты открыты на сайте. Никаких обид у меня нет, я понимаю чувства и эмоции людей, которые на протяжении всех этих месяцев нас поддерживали. Всем этим людям я очень благодарна. Потому что, если бы не они, за Матвея не боролись бы сразу три мамы.

Правда ли, что сейчас, во время суда, Матвей живет у Светланы?

Насколько я знаю, она перед новогодними каникулами оформила предварительную опеку, и Матвей живет у нее.

А почему Наталья Тупякова предварительную опеку не оформила?

Ни она, ни мы не знали, что можно такого маленького ребенка отдать под предварительную опеку, это довольно редкая практика.

Активисты, которые следят за процессом, пишут в соцсетях, что Светлана собрала документы на усыновление за один день. Говорят, это невозможно и был использован административный ресурс.

Я не знаю нюансов, не исключаю административного варианта. Суду об этом известно. Но фактическая ситуация такова, что Матвей живет у Светланы с декабря, а сейчас февраль. У него там уже привязанность выстраивается. Я не знаю, могу ли требовать изъятия его из этой семьи. Пусть это решает суд. В этом деле много нюансов, которые мне не нравятся. Но мое мнение не может быть истиной в последней инстанции, я могу чего-то не знать, а на весах — судьба ребенка.